В таких пьесах, как «Женитьба», самое трудное — уловить истинное напряжение. Для напряженности должна ведь быть серьезная основа, а если на сцене все время какие-нибудь чудаки, то не все ли равно, что с ними будет?
Это был всегда веселый концертный номер — как Агафья Тихоновна «вытягивала» себе женихов. Но буду ли я всерьез ожидать, что станется с этой дурашливой куклой?!
Не надо «оводевиливать» «Женитьбу», надо ее «ошинелить»!
Я не знаю, насколько это может быть смешным и забавным, но за всякой забавностью должны быть мечты, понятные каждому, и, когда они будут рушиться, надо, чтобы всех задевало!
Итак, Агафья Тихоновна решила выбрать кого-то из четырех.
Чтобы не остановиться на простом шутействе, я предпочел бы сделать крен в другую сторону, затеяв, так сказать, большую игру взамен водевильной.
Пускай это воображаемое сопоставление женихов приобретет значение факта, а не пустой игры.
Один — худой, другой — толстый; у одного — развязность, у другого — сдержанность; у одного — нос, у другого — губы.
До головной боли, до сердцебиения Агафья Тихоновна занимается «творчеством».
— Если бы,— говорит она, и думает, думает, и ходит по комнате, и трет себе виски, и смотрит напряженно, что-то решая,— если бы,— говорит она,— губы Никанора Ивановича...
И опять она ищет, выискивает, изобретает, вспоминает рот одного, а губы другого, и кажется ей, что нашла, придумала, но портрет ведь еще не готов, еще столько неясных пятен!
Только нужен внутренний процесс, а не внешняя игра, чтобы публика вовлекалась в происходящее.
А в финале пьесы невеста громко и безутешно закричит и заплачет, потому что рухнули планы и жизни не будет.
Вы скажете — но ведь это комедия! Ну так что же? Само собой.