По время премьеры я сидел за кулисами возле помощника режиссера и смотрел миленький телевизор. Вдруг я увидел, что стол уже выезжает на сцену.

— Боже! — закричал я.— Забыли потушить свет!

Помощник режиссера засмеялся и объяснил мне, что на сцене полная темнота, но ультралучи позволяют видеть на экране то, что происходит в темноте.

В другой раз помощник подошел ко мне с какой-то машинкой в руках. В каком году я родился и какого числа? Быстро что-то нажал, повернул и сказал, что мне от рождения столько-то дней.

— А не знаете ли вы, сколько мне осталось? — спросил я. Он не знал.

Эта же машинка оказалась еще и часами с боем. Когда нужно было объявить перерыв, часы звонили. Помощник режиссера был маленький и крепкий человек. Он всегда громко и удачно шутил, а когда кончались репетиции, на велосипеде отъезжал от театра. Иногда я видел его за рулем большого автобуса какой-то невероятной формы. Или велосипед, или огромный автобус — среднего он не признавал.

С ним вместе работала толстенькая, но очень подвижная девушка. Во время спектакля она должна была находиться за кулисами, а он восседал в будке наверху, где помещаются радист и осветитель. Там, на крутящемся кресле, среди прекрасной радиоаппаратуры, он деловитой веселостью и солидностью напоминал пилота.

Когда однажды заболела исполнительница Дуняшки, толстенькая помощница, по имени Мери, выскочила на сцену и прекрасно заменила ее. Актерская профессия вообще, мне кажется, близка характеру американцев. Они подвижны, открыты и физически удобно себя чувствуют в самых неподходящих обстоятельствах.

Эта Мери совсем не расстраивалась из-за того, что она такая толстенькая,— так, вероятно, слоненок не расстраивается от того, что он не жираф.