Актеры хорошо знают режиссеров, прекрасно рассказывающих новые идеи о той или иной пьесе и ставящих при этом штампованные спектакли.
Но я уверен, что их так называемые новые идеи только чудакам могут показаться новыми.
В штампованном спектакле есть всегда отголосок столь же штампованных идей, имеющих лишь видимость новых.
Спектакль — это как бы проверка действительной ценности новых или старых слов режиссера.
Но даже действительно хорошая общая мысль ничего не стоит без тончайшей профессиональной способности как бы совершенно непосредственно извлечь ее из хода самих событий, из диалогов, столкновений, переходов и множества как бы мелких характеристик.
Если твой разбор сцен не рождает в другом человеке ясности в отношении общего смысла пьесы, то грош цена и этому разбору и этому общему смыслу.
Господи! Кто не может вычитать в одной из сотен существующих книг какую-либо знакомую или даже малознакомую идею, допустим, о Гамлете?
Но только истинный режиссер сможет извлечь идею из собственного, личного, профессионального разбора сцены.
Сказать что-то по поводу пьесы или сцены — это ничто, даже если сказанное до эффектности верно. А вот произвести профессиональный анализ сцены, да так, чтобы из этого анализа извлекался общий смысл,— это уже что-то. Трактовка — не в словах «по поводу». Она в структуре, в логике самого анализа.
Даже записывая, мне кажется, не следует преувеличивать значение результативных формул. Но у читающих анализ должен рождать идею. Из этого не следует, что структура сцены всегда прямо ведет к основной мысли. Мысль прекрасного, даже очень знакомого произведения всегда сложна. И структура любого из диалогов не должна быть упрощена.
И как потом интересно выкристаллизовывать из сложной структуры, может быть, не столь уж простую, но объемную мысль.