«Чайку» хорошо бы поставить в кино. Забро шенный дубовый парк. Огромные-огромные деревья Поздняя осень. Лужи покрыты ледком. Треплев с подняты! воротником, без шляпы. Сорин тоже без шляпы. Ноги больные, закрыты пледом, едет в коляске, а сам энергичный, веселый, растрепанный.
Треплев бежит, а Сорин, дурачась, пытается его догнать.
Что есть силы вертит рукой колесо. Хочет наехать, смеется. Развернулся, а Треплев за дерево! Мужская игра Дурачатся шумно, вспотели. Все это долго, сквозь парк, мимо дубов.
Треплев ждет в смешной позе. Сорин тянется за ним палкой. Вот-вот достанет, но тот отбежал, и снова погоня. Треплев заходит сзади. Схватил кресло за спинку и резко повез. Старик вертится, хочет достать рукой. Дурачатся долго, по-всякому, неутомимо, шумно дыша. И вдруг затихли, обмякли, смотрят куда-то. Треплев уже без улыбки.
Среди деревьев пустая сцена, кулисы, тихо. Нины нет. Треплев обходит сцену кругом. Висят занавески. Слегка качается белое платье. А Нины нет.
А потому она будет быстро переодеваться за этими занавесками, ежась, потому что прохладно. Поздняя осень и вечер.
Зрители усядутся на длинную-длинную скамейку у высокой стены из длинных досок. Подняли воротники, натянули шляпы, чтобы не продрогнуть, и тихо переговариваются, глаза их мерцают.
А за кулисами Треплев еще целует и обнимает Нину.
Потом же, когда спектакль сорвется, в темном дубовом парке будут долго ходить и кричать: «Ау-у-у...».
Костя за огромным деревом усядется на землю, согнувшись и обхватив колени.
И видно будет, как постепенно, не находя его, все будут удаляться в то место, где парк редеет и проглядывает темная усадьба.
Костя же в полной тишине может возвратиться в пустой театрик. Там будет уже совсем темно, только опять на веревке платье покачивается.
А затем — солнечный и теплый день осени.
Стоя на крыльце, Сорин жмурится, глядя на солнце.
Смотрит по сторонам и вверх и снимает пальто.
Потом заковылял вниз по ступенькам к своей коляске. Сел и поехал.
И вот мы видим усадьбу и большое пустое пространство перед усадьбой, только трава растет и цветы, много цветов.
А потом — большой чистый желтый квадрат — это крокетная площадка.
А музыка должна быть такая, как у Прокофьева в «Пете и Волке».
По площадке расхаживает Дорн, размахивая крокетным молотком...
Посреди площадки качалка, в ней качается Аркадина.
А Маша — в траве. Около нее — столик с кофе и служанка в белом фартуке. А забавная музыка все звучит, и под нее мы разглядываем всю эту компанию. Вернее, это будто бы Сорин ее разглядывает.
Сорин слегка послушал, как Аркадина учит Машу сохранять молодость, и поехал дальше.
Ему видно, как за углом дома показалась Нина и тайно, как девчонка, наблюдает, что происходит тут, на площадке.
Она заметила, что Сорин смотрит, и смутилась. А Сорин махнул ей рукой — давай! — и, развернув коляску, поехал в другую сторону.
Нине с одной стороны, если повернуть голову вправо, виден пруд, и там сидит с удочкой Тригорин, глядя куда-то мимо поплавка.
С другой, если повернуть голову влево,— прощадка, где Аркадина встала рядом с Машей, чтобы доказать, как она моложава.
Сорин снова поворачивается к Нине и грустно подми гивает ей. Нина тоже грустно подмигивает Сорину и по звуки голоса Аркадиной, читающей французский роман удаляется в сторону пруда.
Потом уже начнется длинная-длинная любовная сцена причем первая любовная сцена, когда со слов «здравствуй) люди говорят совсем не то, что хотят, задавленные смущением, ощупью находя постепенно какую-то дорожку общения и осторожно по ней продвигаясь к чему-то, что должнс когда-нибудь последовать.
Эту сцену, мне кажется, именно так никогда не решали,
Между тем на площадке — скандал. Не дают лошадей. Кричат Аркадина и Шамраев, и Сорин кричит.
И Нина бежит на эти крики.
Она застает лишь финал скандала, когда все уже расходятся.
Взволнованная и напряженная после разговора с Тригориным, она бесцельно оглядывается и устало усаживается в качалку.
И раскачивается.
Вначале перед ней нет никого.
Только дерево ходит то вверх, то вниз.
Затем у дерева появляется Треплев.
Он то уплывает вниз из кадра, то возвращается вверх. Сперва появляется и уходит часто, затем все плавнее и реже.
Наконец качалка остановилась.
Поставив ружье на ящик из-под крокета, Треплев оперся рукой и подбородком о дуло и насмешливо, в упор смотрит на предательницу.
Она смущена.
Он начинает довольно спокойно бить ее фразами.
Но женщины быстро приходят в себя. И вот она уже снова раскачивается, и снова Треплев становится неустойчивым и плывет вверх, а потом вниз и наконец совсем исчезает из кадра.